Духовный символизм Бердяева

Г. В. Дьяченко, Луганский национальный педагогический университет

Русский религиозный философ Николай Бердяев вошел в мировую культуру субъектом небывалого сознания и духовного углубления. Феноменология познания философа определяет уникальность его мышления и текстотворчества. Познание Н. Бердяева, как он писал, носило эмоционально-страстный характер, было актом причастия. Взаимодействие человеческой и божественной природ — онтологическая основа гносеологии Бердяева. Философия понимается им как мистико-религиозный опыт. Биограф и друг философа Д. Лоури считал, что если и «можно было бы охарактеризовать бердяевский метод в философии одним словом, то это — интуиция». Отстаиваемые истины и теории являлись Бердяеву не в результате рационализации, а сразу продуцировались в его сознании как чистый душевный продукт. В дневниках и «Самопознании» философ отмечал, что писал он в состоянии медитативного вдохновения, как будто какой-то внутренний голос заставлял его говорить то, что он писал. Как полагает ростовский исследователь творчества Бердяева С. Титаренко, «свою задачу как философа он видел в том, чтобы найти формулировку истины, увиденной в интуиции». Философия есть познавательное отношение человека к реальностям и фактам, которые дает откровение. Поэтому познание Бердяева — это самопознание, философия Бердя­ева — он сам. Гносеология становится философской антропологией.

Если философия Бердяева — самовыговаривание, то каков тогда язык такой философии? Современник философа Ф. А. Степун формулирует вопрос так: «Что он [Н. Бердяев — Г. Д.] думает о возможностях сообщения опыта бытия?» Во второй главе «Философии свободного духа» Н. Бердяев дает ответ на эти вопросы. Внутреннюю, глубинную духовную суть постигнутого в трансцендировании философ отражает символом как реалией нашего мира. Федор Степун утверждал, что именно символизм является методом философского познания Николая Бердяева. Если философское познание для Бердяева, по его же словам, это «символика духовного опыта и духовного пути», то и язык его философии — символизация первореальности духа. Исследователю его философии важно понимать и качество этой символики. Бердяевское понимание символа уникально. «Необходимую предпосылку символического метода познания Бердяев видит в существовании двух миров». Символ — это не статичная иллюстрация недосягаемого совершенства, а, как верно метафоризировал немецкий исследователь творчества Бердяева П. Мёрдок, открытое окно к этой реальности, связь двух миров. Бердяев считал свой символизм реалистическим, то есть презентирующим подлинную реальность духа, побуждающим к творческому преображению действительности, а не идеалистическим символизмом, убежденном в безнадежной раздельности «горнего» и «дольнего». Символизацию духа, по Бердяеву, нужно отличать от реализации духа — истинного его воплощения: «только в чистой духовности и мистике преодолевается символика, и мы погружаемся в первожизнь. <...> И вся проблема в том, как от символов перейти к реальностям», говорит сам философ. Дух и духовная жизнь не символичны, они реалистичны. Каждой интерпретации символизма Бердяева нужно учитывать данное положение вещей: символ этого философа — это побуждение к преображению, это призыв к познанию своего духа как истинной первореальности. Н. Бердяев сам понимал, что никакие рациональные понятия не могут выразить его иррациональные прозрения: «об этом невозможно мыслить в рациональных понятиях, <...> мыслить можно лишь символически, и символическое мышление может означать лишь приближение к Тайне. <...> я верю лишь в возможность феноменологии духовного опыта, символически описываемого». Итак, единственным адекватным средством выражения глубин познания для Бердяева является символ. По его мнению, все истинные философы были мистиками и говорили языком символов. Можно говорить о том, что процесс познания русского мыслителя — это движение от восприятия откровения доверившимся сознанием к выявлению духовной внутренней его сути и воплощение ее в реальной действи­тельности, возможной лишь в «реалистическом» символе, и далее снова — преображение символа в духовную реальность. Таким образом, текст Бердяева — это уникальный энергетический конгломерат, это символизация жизни духа.

Итак, мы установили: символическое качество бердяевского языка было обусловлено, во-первых, онтологией познания русского философа, которое было актом причастия, эмоционально-страстным по характеру. Во-вторых, появление в философском тексте символа было предопределено самой темой философствования — религией, где непознаваемость, мерцание и неисчерпаемость смысла принципиальны. Вербальная сущность символа заключается в способности быть сигналом для настройки сознания к сакрально-неисчерпаемому общению.

Исследовать «символическое» в философском дискурсе Бердяева можно в нескольких измерениях: как универсальную категорию человеческого мировосприятия и мышления (Э. Кассирер), как одну из характеристик языка философии вообще (С. Л. Катречко, С. Г. Сычева), как структуру мировосприятия определенной историко-культурной эпохи (например, серебряного века в России к. ХIХ — н. ХХ вв.), как элемент идиостиля конкретного философа. Кроме того, «символическое» Н. Бердяева как религиозного философа важно рассмотреть с точки зрения, что есть символизм в религии вообще и в православном христианстве в частности. Таким образом, символизм как метод познания, символизм как способ выражения и символизм как предмет позна­ния — три ипостаси символизма философии Бердяева, который нуждается в исследовании во всех обозначенных ракурсах.