Фантастическое в творчестве Э.-Т.-А. Гофмана

Архимович Н. Б., Національна музична академія ім. П.І. Чайковського, Київ

Мифология как форма синкретического мышления имеет ряд специфических черт, которые обуславливают пристальное внимание немецкого философского романтизма к данной проблематике. В эстетической теории иенцев, в частности, у Шеллинга в «Философии искусства» и «Философии мифологии и откровения», у Фр. Шлегеля, в «Разговоре о поэзии», мифология занимает особое место. Она, преображенная деятельностью фантазии, представляет собой символическое выражение окружающей природы; это своего рода художественное произведение природы. (Шлегель)

Будучи синкретичной по своему характеру, обладая обобщенным, универсальным содержанием и являясь чувственным представлением, мифология и миф для романтиков  -- первичный материал и необходимое условие художественного творчества. (Шеллинг, Шлегель)

Идеи грядущего «золотого века» истории, а также, идеи создания и становления новой культуры, а с ней и новой универсальной поэзии, нового романа (недаром, Ф. Шлегель и Новалис мечтают о создании грандиозной энциклопедической Книги, синтезирующей все ветви науки, искусства, жизни и религии) основывались именно на мифологическом сознании, или как позже назовет его Шлегель  -- «символическом воззрении».

Поэтому, отрицая идеалы эпохи Просвещения и жесткие каноны классицистского искусства, немецкий философский романтизм проповедует идею создания новой мифологии, которая синтезировала бы в себе опыт античной эпохи и современное миросозерцание романтизма. «Фауст» Гёте, «Дон Кихот» Сервантеса, «Король Лир», «Фальстаф», «Макбет» Шекспира объявляются вечными мифами. Но в той же мере, благодаря их великому реализму, высокой степени обобщенности, которая поднимает эти фигуры над действительностью и мировой историей, и особому духу поэзии, романтики (Шеллинг) называют их мифами Нового времени. В нем каждый великий поэт призван превратить в нечто целое открывшуюся ему часть мира и из его материала создать собственную мифологию.

Как мы видим, романтическое понимание мифа было, прежде всего, художественно-теоретическим -- мифология здесь лежит в основе процесса художественного творчества. Кроме того, даже когда романтики говорят о необходимости новой мифологии, для них не столько важно подражание «божественному хаосу» античности, сколько важно художественное осмысление мифа и самой сути мифологического сознания.

Итак, каждый из романтиков в той или иной степени пытается возродить миф по-новому (создать собственную мифологию). «Ундина» Фуке, «Необычайная история Петера Шлемиля» Шамиссо -- не что иное, как новый миф. В лучших новеллах Тика просвечивают основы мифа природы и человека; абсолютизированная история Генриха фон Офтердингена Новалиса, «Эликсиры сатаны» Э.-Т.-А. Гофмана тоже, по сути, мифологические построения.

Наиболее значимая особенность, мифа импонирующая романтикам -- специфика логики мифологического сознания. Как утверждает видный исследователь данной проблематики Я. Э. Голосовкер, логикой мифа есть чудесное, так как миф является, в первую очередь, фантастическим отражением действительности, возникающим в результате одушевления природы и всего мира. Здесь пресловутое романтическое разделение на мир идеальный и мир реальный исчезает; в мифе все идеальное вполне тождественно с материальным и вещественным, а всё вещественное ведет себя так, как будто бы оно всегда было идеальным. В мифе привычные логические причинно-следственные связи разрушаются, а обретают силу действия логика чудесного, фантастического, магии и волшебства. Поэтому, использование элементов фантастического и чудесного в немецкой романтической литературе служит важным методологическим принципом.

Однако, для Гофмана, как представителя позднего романтизма, фантастическое приобретает особый смысл. Для него эта художественная возможность перехода в новый мир -- мир фантастического -- более гармоничного и человечного, представляющего собой антитезу реальности, то есть ирреальность, является одним из путей возвращения утраченной внутренней гармонии. Реализация фантастического в творчестве Гофмана -- внешне броская и образно яркая -- на внутреннем уровне имеет глубокие психологические корни. Его герой находится не просто в разладе с внешним миром, в нем самом нет целостности и покоя. Поэтому, обращение к чудесному, фантастическому, является своеобразным способом преодоления внутренней дисгармонии и обретения целостности личности.

Для Гофмана важно то, что в мифе, средствами фантастического, на поверхности оказывается скрытая жизнь явления (со всеми положительными и разрушительными силами). Благодаря фантастике, неявное существует на равных правах с действительным и явным, а скрытый потенциал возможного становится наиболее действенной силой.

Таким образом, обращение к мифологическому сознанию и, в частности, к фантастическому отражению действительности, становится значительным элементом творчества Гофмана, так как миф -- это усиление внутреннего смысла, заложенного в художественный образ, и смысл при этом доводится и возвышается до вымысла.