Философ перед лицом жизни и смерти  (учение Платона о душе)

А.Мусулин, Ассоциация «Новый Акрополь», Киев

Бессмертие души

Смертна или бессмертна человеческая душа? Задать этот вопрос — значит спросить о смысле существования человека, о его природе, долге и надеждах. Ответ, который избираем, в дальнейшем предопределяет наши образ мышления, отношение к жизни и формулу существования, ибо все, что с нами происходит, коренится в нашем мировоззрении, в представлении о том, что должно и ценно. Поэтому вопрос о природе души является основным для каждого. Это также определяет его отношение к смерти как таковой.

Мир иной

Это мир воздаяний, следовательно, там есть области, соответствующие чистой и духовной жизни, и области, в которых душа расплачивается за все свои прегрешения. Он многообразен и делится на уровни, а движение, которое там осуществляет душа, является движением по вертикальной оси, на одном конце которой находится Тартар, а на другом — Олимп. Иной мир имеет и свой ландшафт: горы, реки, озера, огненные области и пустыни. Там же находятся и озеро Мнемосины и река забвения — Лето. Есть и границы, отделяющие мир иной от мира видимого.

В каком-то смысле география потустороннего мира — это география самой души. Сколько людей — столько и незримых миров. И в каждом из этих миров есть свое нижнее и верхнее небо: пространство четырех стихий личного опыта и эфирное пространство духа. После смерти душа должна снова пройти по тем же дорогам, по которым ходила в течение своего земного существования. Каждый человек создает и несет внутри себя свой Тартар и свой Олимп. Первый соответствует чувственному аспекту жизни, а второй — результат его духовных изысканий.

Жизнь — это развертывание души изнутри наружу, посмертные переживания являются ее свертыванием. Свободная от тела душа встречает в ином мире себя и свои деяния.

Смерть — обнажение души

После смерти «делаются заметными все природные свойства души и все следы, которые человек оставил на душе каждым из своих занятий» («Горгий», 524d).

Значит, смерть обнажает душу, отделяет от нее все, что человек имел, с чем отождествлял себя в течение жизни: от имущества до положения в обществе. Она убирает все ложные опоры и все то, что по своей природе не является частью самой души. Смерть оставляет человека наедине с самим собой — таким, каким он себя сделал при жизни, и для него, как и для судей становятся видимыми все достоинства и недостатки, которыми он наделил свою душу. Они и есть нами приобретенное имущество, то, что всегда несем с собой.

Суд над душой является своего рода психостазией, которая включает в себя разделение всего прожитого по двум признакам. Все, что происходит с душой либо наносит ей раны, либо очищает и возвышает ее. В пифагорейской школе психостазия практиковалась ежедневно. Перед сном ученики оценивали прожитый день, отвечая на вопросы: «В чем согрешил сегодня?», «Что сделал?», «Что должного не исполнил?»

Смотреть на душу надо глазами судей мира иного, значит вести внутренний диалог со своей совестью, не оправдывая и не обманывая себя. Лишь возвысив­шись над собой, мы обретаем это ясное видение, дающее ответ на вопрос: стали ли мы сегодняшние лучше нас вчерашних?

Забота о душе

Принимая идею бессмертности души и понимая, что в таком случае смерть отнимает у человека все, кроме души, Платон приводит нас к мысли о том, что основной заботой человека в жизни должна быть забота о душе. Эта забота означает на самом деле очищение души, освобождение от чувственного в стремлении соединения с духовным — умопостигаемым миром.

Очищение души у Платона связано с телесной и умственной дисциплиной, которые внутренне трансформируют человека и уподобляют его божеству. «Благоразумие, справедливость, мужество и мудрость, являются средствами такого очищения» («Федон», 69 с) Значит, добродетель очищает и ее необходимо привязать к душе посредством диалектики, которая для Платона не является чисто логическим упражнением, а в первую очередь средством внутреннего преображения.

Философский Эрос

Философия — это любовь к мудрости, а философ — человек, любящий мудрость. Он занимает то промежуточное пространство между неведением и мудростью. В отличие от невежд философ знает, что его душа еще не обладает ни красотой, ни добротой, ни справедливостью, и это знание своего несовершенства превращается в жажду, в страстное желание мудрости. Философский Эрос — это желание забеременеть духовностью и родить духовность, освободить изнутри наружу прекрасное, доброе и справедливое, эманировать их из центра души, подобно тому, как солнце эманирует свет, освещая и придавая жизнь всему, что существует.

Каждый сам должен пройти через роды и сам породить собственное бессмертие. Но, родить можно только в прекрасном и находясь рядом с прекрасным. Атмосфера духовности побуждает душу разрешиться от бремени, и поэтому немаловажен мир, который нас окружает. Близость духовности обращает душу к самой себе. Смотря на внутреннюю красоту, она порождает красоту и делает жизнь красивой.

Философ перед лицом жизни и смерти

Для Платона философия не профессия, а призвание, не формальное и фрагментарное исследование тех или иных вопросов, а сосредоточение на главном. Она не бегство от жизни в мир мыслей или уход от проблем общества, а страстное стремление преобразовать и индивида и общество.

Философия это также узнавание самого себя, своей бессмертной природы, которая по мере очищения начинает все сильнее просвечивать сквозь то, что срослось с душой. Она — поиск ответа на вопрос «что такое человек?», но на этот вопрос ответ нельзя найти ни в книгах, или анализируя самих себя, какими являемся сейчас. Ответ этот приходит по мере восхождения к истокам, которые за гранью жизни и смерти, но при своем восхождении философ должен всегда помнить и о том и о другом.

Те, кто подлинно предан философии, как говорит Платон, по сути вещей заняты только умиранием и смертью («Федон», 64 а). Таким образом, жизнь философа, являясь и познанием самого себя, и поиском правильной меры, и памятованием о смерти.

Размышление о смерти и бренности жизни занимают важное место в духовных практиках разных философско-мистических и религиозных учений. Философ помнит о смерти, и это превращает ее в союзника, а не врага его изысканий. Помнить о смерти, на самом деле, значит сосредоточиться на жизни, как на возможности облагородить и наполнить смыслом свое существование. Не бояться смерти, значит не бояться и жизни, и всевозможных испытаний, которым подвергает нас судьба. В конечном итоге, единственное, что человек может потерять, это не жизнь, ибо она продолжается и после смерти, можно «потерять» самое ценное, чем он обладает — душу, и этого надо бояться больше всего.

Сегодня, когда философия очень осторожно приступает к метафизическим вопросам (ибо метафизика невозможна как наука), мы боимся разговаривать о душе, смерти или Боге и всех вещах, выходящих за пределы пещеры чувственного мира и его истины. Если в XIX веке атеизм и материализм были больше теоретичны, то сейчас они стали образом жизни. Человек, живущий чувственной истиной, не интересуется ничем сверхчувственным. Для него такой интерес является делом заблуждения и пережитков прошлого. Здесь не будем обсуждать следствия такого подхода, они у всех на виду. Лишь отметим, что все, что сегодня является заблуждением, может завтра стать истиной, а то, что считается истиной, — ложью. Скептицизм и цинизм, относительность этических и эстетических ценностей, индивидуализм и неверие не впервые исполняют главные роли в театре жизни. Все это в меньших масштабах встречаем и в Афинах в эпоху Сократа, проти­востоящего софистам, которые утверждали, что человек является мерой всех вещей, и что истина одного является не менее истинной, чем истина кого-то другого.

В отличие от Древней Греции, сегодня нет философских школ, и большинство философов ищут в одиночку. Сегодня мы нуждаемся в более практичном подходе, который смог бы приблизить философию к человеку, не владеющему сложными понятиями и определениями академической философии, превратить ее в образ жизни, который опирается на пример и воспитывает посредством примера.

Как говорит Платон, одной из задач философа является воспитание, и это воспитание не должно основываться на внушении. То, что желаем разбудить в душах других, должны осуществлять в собственной жизни. Лучшее воспитание — это воспитание, основывающееся на примере, которому можно подражать. Следовательно, хорошим воспитателем и индивида и общества может быть лишь человек, который ведет строгий и мудрый образ жизни. Если юная, ищущая душа не будет обучается умеренности у умеренных, храбрости у храбрых, мудрости у мудрых, она, предоставленная сама себе, будет расти часто попадая в плен своего неведения и чувственной части души.

В течение всей своей жизни Сократ призывал сограждан к заботе о душе, и основной целью его разговоров было желание воздействовать на их душу, внести в нее беспокойство и заставить человека сделать что-либо для самого себя. Мало сомневаться, необходимо сделать шаг, который от неведения ведет к более глубокому пониманию. Признание того, что наши представления ошибочны, что мы не знаем истины, должно вести к ее поиску. Истина освобождает человека, и лишь она может сделать жизнь счастливой. Она не является формальным понятием, чем-то, существующим вне человека и к чему он не причастен внутренне. Человек приближается к истине по мере того, как она внутри него самого приобретает более четкие очертания и форму. Как говорит Прокл, Бог в равной мере присутствует во всем, но не все в равной мере присутствует в Боге. Подобным образом истина присутствует во всем, нет двух истин, но каждый должен приложить усилия, чтобы открыть ее внутри и вокруг себя.