Миф как наукообразное постижение мира

Садовников О.К., Национальный фармацевтический университет, Харьков

С конца ХІХ в. философия отходит от принципов классической философии, характерной чертой которой была почти безграничная вера в разум в его возможностью познания мира и установления «царства разума». Рационально-научное мышление подвергается переосмыслению в работах А. Бергсона, Э. Гуссерля, М. Вебера, М. Хайдеггера, К. Ясперса... Критической оценке рациональность подвергается в 60-ые годы ХХ столетия со стороны постпозитивистов: Т. Куна, И. Лакатоса, С. Тулмина, П. Фейерабенда, предложивших историческое рассмотрение рациональности. В результате были изменены критерии рационального познания, показан плюрализм исторически сменяющих друг друга форм рациональности и соответствующих им подходов к восприятию науки. Подверглась новому восприятию и наука, которая приобрела возможность для существования в различных ипостасях.

Многообразие форм научного и наукообразного понимания бытия усиливает неадекватность восприятия мира, что допускает в сознание мифологию как связующий компонент. Подобная ситуация была отмечена Ф. Ницше, когда он писал, что «образ умирающего Сократа как человека, знанием и доводами освободившегося от страха смерти, есть щит с гербом на вратах науки, напоминающий каждому о её назначении, а именно делать нам понятным существование и тем его оправдывать, чему, правда, когда доводов не хватает, должен, в конце концов, служить и миф, который я только что признал за необходимый результат и даже за конечную цель науки». Миф и наука сближаются в своих целях понимания мира, но привлекательность мифологии, ее упрощенность, всевозможность, доступность восприятия ставят мифологические построения в противовес научным обоснованиям. При этом мифология может использовать для убедительности научные конструкции и достижения, что можно определить как фактор обновления мифологии.

Мифология проникает и закрепляется в околонаучном пространстве, но воспринимается не как мифология, а как альтернативная наука. При этом граница практически перестает существовать, так как размежевание проходит в большей степени на субъективном уровне, при ориентации на собственные знания, концепции, мысли, систему ценностей, убеждения, критичность или не критичность восприятия. Следовательно, теоретические и практические результаты исследования зависят от образа мышления ученого. «И танцующее божество, и физическая теория порождены сознанием и являются моделями для описания определенных интуитивных представлений о мире. Одни и те же представления о материи будут воплощаться: для мистика -- в образе космического танца бога Шивы, а для физика -- в определенных аспектах квантово-полевой теории».

Конечно же, наука не имеет ничего общего с мифологией. Мифологическое сознание непосредственно и наивно, легко и понятно; научное сознание необходимо обладает выводным, логическим характером, оно непосредственно, бывает трудно для усвоения, требует длительного обучения и навыков. Однако в силу исторической обстановки существует как мифологически окрашенная наука, так и научно-осознательная или хотя бы примитивно научно-трактованная мифология.

Сейчас же мы можем увидеть процесс внедрения мифологии в общественное и индивидуальное сознание через околонаучное пространство, через наукообразные спекуляции, когда научное знание подменяется мифологическим сознанием. Мифологическое сознание представляется ныне уже не формой преодоления (пусть мнимого) незнания, а скорее способом адаптированного погружения в незнание. М. Элиаде в ряде эссе по поводу оккультизма, колдовства и моды в культуре показывает каким образом происходит развитие мистико-мифологических взглядов и их укрепление в сознании современного человека.

Миф возвращается, чтобы вернуть человеку чувство эмоционального и интеллектуального комфорта посреди кажущегося хаоса, при сложности восприятия современных научных обоснований. Мифы, вращающиеся вокруг науки, создают своеобразную систему восприятия мира, в которой иногда самым причудливым образом соединяются элементы научных знаний, философских обоснований, магии, эзотерики, реликтов древних мифологий. Чем сложнее картина реального мира, тем сильнее проявляется импульс к ее упрощению. Вполне справедливо считал К. Юнг, что у современного человека демоны и боги вовсе не исчезли, они обрели новые имена. И они удерживают его на ходу своим беспокойством, нечетким пониманием, психологическими сложностями.