Мифический хронотоп и его трансформации в современной гуманитарной культуре

Николаенко Л.Г., Державна академія керівних кадрів культури і мистецтв, Київ

Современное научное представление о первобытном мифе, как исторической форме сознания, само отягощено моментами мифичности. Например, если бы мы употребили не понятие сознание, а понятие общественное сознание, это и было бы элементом нового мифотворчества, ведь здесь нет структурирования сознания на индивидуальное и общественное. На этом уровне человек не только не выделяет себя из природы, но и из общества и поэтому не осознает себя как личность. И если исходить из материалистической предпосылки, что вся совокупность понятий о мире в конечном итоге есть отражением бытия, опосредованного практикой, то следует признать, что именно социально-практическая жизнь и есть та непосредственная реальность, что находит свое выражение в понятиях, включая и понятия пространства и времени.

Естественно, что все, что происходит, имеет длительность существования, осуществляется в определенном ритме и каким-то образом соотносится с другими существующими. Но эти понятия -- выражение современного представления о пространственно-временной, причем, преимущественно физической, структуре мира и не имеет никакого отношения к первобытному или классическому мифу. Там нет представления ни о длительности, ни о ритме, ни о физическом и, тем более, о самом представлении. Как нет и самого представления, ибо оно -- структурный элемент более позднего сознания, находящегося на пути к возникновению в нем мышления: рационального уровня мировосприятия. Следовательно, здесь нет единства различенного, а есть нерасчлененность единого и неразличимого пространства-времени. Например, производное от греческого хроноса (времени) χρονικός одним из значений имеет до летоисчисления, то есть до того времени, когда о времени не было понятия.

Стало общим утверждение о том, что воображение первобытного человека есть причина возникновения мифа. Это тоже миф. Миф - не фантазия, а отсутствие ее. Здесь мир и я - одно и то же. Мы просто приписываем первобытному человеку свои собственные способности, являющиеся результатом более позднего развития духовной культуры. Следовательно, сознанию, не структурированному на формы, не свойственны, например, религиозные представления. Когда нет ни одной формы общественного сознания, не может существовать и религия. Противоположное абсурдно!

Миф -- синкретичное, неструктурированное сознание. Здесь не смешано все, но все содержится лишь в потенции. Разделение труда, приведшее к расколу общества на классы, явилось переходом человека в новое, социальное пространственно-временное измерение и стало причиной раскола синкретического сознания на формы сначала общественного сознания, а его функции -- гносеологической дифференциации. Данный факт осознавался очень долго, приблизительно до Эпикура и Демокрита (атом -- и неразделимый, и индивид). Теперь другой человек -- не я сам, а именно другой. Даже наша физическая связь не всегда делает нас близкими. Социальная дистанция, статусы и роли разделяют нас так, что мы живем в разных пространственно-временных измерениях.

Философия и религия выделились из мифологии в одно историческое время. Они определили свою социальную роль и гносеологические особенности тем, что первая, развивая вместе с зарождающимся правом рациональную структуру сознания, идеологически противопоставила себя мифу, а вторая, используя эту же рациональную структуру, но в противовес философии, сняла миф в себе, адаптировав к новым, но тоже идеологическим задачам. Следовательно, социальная структура сознания -- духовная калька реальной социальной структуры, что и стало предметом изучения современной социологии знания. Носители таких форм -- довольно устойчивые группы: в науке они различаются по методологическим ориентациям; в искусстве -- по школам; в религии -- по конфессиям; в морали -- в конфликте интерпретаций одних и тех же явлений как добрых-злых или героических-преступных. Каждая группа пытается обосновать свое право на существование. Ее собственный метод превращен в принцип человеческого существования в мире. Чем не мифы? Теперь они не стремятся к истине, а только к обеспечению социального контроля. В таких условиях миф исчезнуть не может, а мифотворчество структурировалось, но уже эксплуатируя воображение и представление, ставит заслон перед понятием. То же самое, как ни странно, имеем и в науке.

Наука, подвергнув первобытный синкретизм отрицанию и тем обеспечив возможность возникновения рациональных структур в сознании, не создает условия для снятия существующего социального раскола через интеграцию сознания. Она тоже пытается превратить мифотворчество в технологию социального контроля и стабилизации существующей социальной структуры, и добилась на этом пути многого. Это, прежде всего, западная наука. Здесь социология, философия, политология и им подобные пронизаны мифологемами, единицами информации, функция которой - не описание социальной реальности, а конструирование параллельной реальности. Практически все базовые понятия либеральной науки типа социальное партнерство, права человека, демократия, свобода, если их рассмотреть через призму социальной структуры, обретают совершенно противоположное пространственно-временное измерение. К настоящему времени и к реальной социально-пространственной организации общественной жизни они не имеют отношения. Это уже третичная мифология. Здесь социальное время, т.е. время для большинства, потекло от будущего к прошлому, что называется лишением будущего. А так как физическое время все же течет к будущему, то обратный поток социального времени для них равнозначен утрате смысла жизни. Ее смысл низведен к простому физическому, а в социальном смысле -- животному существованию. Что касается такой науки, то она трансформирует свою функцию понимания и объяснения временной перспективы в идеологию, апологетику настоящего и его интерпретацию как вечного. Это дало основание, например Ф. Фукуяме, говорить о конце истории, наступившего вместе с распадом социалистической системы и глобальной победой либерализма. Лишение будущего одновременно приводит и к сужению социального пространства, где может осуществляться физическая жизнь.