Проблема личности в культуре рубежа XIX-XX веков

Т. В. Гермаш, Национальная музыкальная академия им. П. И. Чайковского

К концу ХІХ века в России стало появляться множество художественно-литературных течений, каждое из которых стремилось создать и утвердить свой тип личности. Декларируя свои манифесты, их представители пропагандировали новые представления о жизни, желая изменить ее посредством своего творчества. Во главе же всего стояла болезненная тема того периода — тема человека, осмысление его предназначения и стремление к самораскрытию сильной и гармоничной личности. Но тема гуманизма и человеческой личности для многих направлений не имела никакого значения, так как они руководствовались лишь художественными задачами. Так, например кубисты, низвели человека, вообще, до статуса конструируемой модели, в связи с чем, затуманивалась и связность мира, а в творчестве многих из них можно было увидеть не что иное, как развязные стихии хаоса. Но эта дегуманизация стала основой лишь некоторых модернистских направлений. В творчестве представителей таких направлений, как символизм, акмеизм, футуризм, имажинизм тема человека занимала если не главенствующее, то во всяком случае, особое положение.

В философской же мысли, зародившейся в ХІХ веке в России, центральной темой была тема о судьбе человека в обществе, поэтому она оказалась и моральной, и религиозной, и социальной. Россия не прошла стадию западноевропейского гуманизма, что уже предполагало то, что Ренессанс должен был рано или поздно возникнуть. Но, самоутверждение человека в русской мысли привело на рубеже ХІХ-ХХ веков к его кризису. Мировой же кризис гуманизма был обозначен еще Ф. Достоевским, отказавшимся от оптимистических представлений о человеке, и реалистично показавшем всю противоречивость сокровенной глубины его природы. Он показал, что путь человекобожества ведет к отрицанию человека и лишает его свободы, так как он есть, прежде всего, подобие Божие. На Западе кризис гуманизма был обозначен Ф. Ницше, который хотел пережить божественное, когда Бог убит, ощутить высоту и экстаз, когда мир низок и лишен вершин. В связи с этим, человек представлялся ему лишь переходом к сверхчеловеку, а поскольку это был разрыв с гуманистической моралью, Ницшеанский антигуманизм представлял собой гипертрофию обнаруженного явления кризиса западноевропейского гуманизма. Своими идеями Ф. Ницше и Ф. Достоевский оказали огромное влияние на формирование сознания как русских символистов, так и творческих людей всего периода рубежа ХIХ-ХХ веков.

Наиболее же глубокое влияние на русских символистов оказал Вл. Соловьев, которого можно назвать христианским гуманистом, поэтому и человеческую личность он во многом рассматривал с позиции христианства и гуманизма. По его мысли, в обществе должно было произойти соединение божественного и человеческого, как произошло в личности Иисуса Христа. Он был недоволен состоянием человечества своего времени, и так же как Фр. Ницше, хотел осуществления особого сверхчеловеческого развития. Поэтому в ницшеанской идее «сверхчеловеческого пути» Вл. Соловьев видел «правду», называя ее «удивительной доктриной», но при этом яро отрицая «демонизм» ницшеанского сверхчеловека, так как он выражал противный его философии взгляд, основывающийся на поэтизации всего того, что сильно, величаво и красиво, но безотносительно к нравственному добру, то есть взгляд «исключительно эстетический». Ценность личности Вл. Соловьев рассматривал с позиции любви, раскрывая эту тему в своей статье «Смысл любви». В его понимании, самораскрытие личности может происходить только посредством любви, поскольку она имеет свойство облагораживать человека, заставляет его совершенствоваться, быть лучше. В любви Вл. Соловьев видел перерождение человека, а также слияние его со всем человечеством.

В символизме же, в связи с тем, что его философия и эстетика основывались на иррациональном понимании жизни, глубоко иррациональной считалась и природа человеческой личности. Признавая значимость иррациональной глубины человека, символисты утверждали личность в качестве самоцели, и ее к раскрытию стремились посредством творчества. Проблему личности они переживали с мучительной напряженностью, считая ее внутренний мир показателем общего состояния мира, а именно — трагического состояния действительности, предощущения близившихся, пугающих своими масштабами перемен.

Как известно, первой стадией символизма был декаданс, характеризуемый упадническими настроениями и эсхатологическими предчувствиями. Такие настроения появились в конце ХІХ века в связи с тем, что в преддверии грядущих перемен и надвигающихся революций наиболее болезненной темой оказалась тема насилия над человеком. Так, например, Дм. Мережковский, говоря о насилии, связывает его, прежде всего, с революциями. Самым опасным в них он считал не само насилие, а вопрос о святости насилия во имя государства. Он считал, что «во всякой революции наступает такая решительная минута, когда кому-то кого-то надо расстрелять», а если возникает в этом хоть малейшее сомнение, революция не удается. По его мнению, вопрос о насилии, нравственном, общественном или метафизическом, возникал в любой революции. Также Дм. Мережковский поднимал проблему хамства, как одного из самых распространенных видов насилия над личностью, и видел в нем «острую политическую опасность», против которой не было создано обществом защитных средств, а кругом царила безнаказанность этого психологического насилия над личностью.

По мнению Вяч. Иванова, возрождение у нас началось именно с декадентства, которое стало «феноменом культурной осложненности», насыщенности и усталости. Но эта усталость и упаднический дух, по его мысли, оказались «целебным зельем», освобождающим творческую энергию, так как открывалось новое восприятие вещей. Идейное содержание декадентства Вяч. Иванов видел в индивидуализме, со временем уступившем место сверхиндивидуализму, который, в свою очередь, стал в лоне символизма преодолением «интимного искусства». Символизм для него хранил в себе соборное начало, а идея всеединства, корни которой находятся в философии Вл. Соловьева, стала нитью, проходящей через творчество многих представителей символизма. Так, к началу ХХ века, проблема личности в жизни, в искусстве, в политике, как никогда приобрела социальную окраску и была неразрывно связана с обществом, которое все более нуждалось в новых лидерах, идя за которыми у людей появлялась надежда на новую лучшую жизнь.