Религиозная антропология в ситуации постмодерна

И.Богачевская, Институт философии им. Г.С.Сковороды НАН Украины

Не существует религиозной системы, которая не содержала бы антрополо­гических учений и представлений. До XX столетия в христианских странах существовал христианский религиозно-антропологический комплекс как мировоззренческий комплекс преобладающей в обществе религиозной системы. Процессы секуляризации современного мирового сообщества обусловили дифференциацию светских и религиозных антропологических представлений.

Сегодня существуют системы светских антропологических представлений, рефлексируемые и генерируемые в различных вариантах светской антрополо­гической философией, и системы религиозно-антропологических представлений, рефлексируемые и генерируемые конфессиональной теологией и философией, а также внеконфессиональной религиозной философией.

Обострение интереса общества к проблемам человека и концентрация внимания философов на антропологической проблематике происходит чаще всего в переломные и кризисные эпохи исторического развития. Подтверждением этого может служить тот факт, что процесс оформления теоретической антропологии в самостоятельную дисциплину протекал в условиях крушения экономических, политических, культурных и идеологических порядков в Европе в начале Нового времени. «Антропологический поворот» в западной философии и теологии на рубеже XIX-XX столетий, который привел к оформлению философской антрополо­гии как самостоятельного течения, был также обусловлен общим кризисом западной цивилизации на рубеже веков.

Цель современной философско-религиозной антропологии — философская концептуализация такого образа человека, который показывает сущностную связь человека с Богом. Образ человека должен предстать в этом случае как нечто прозрачное относительно трансцендентно-божественной реальности, как ее понимает христианская традиция.

Эта принципиальная установка определяет специфику философско-религиозной антропологии и ее отличие от других видов светской и религиозной антропологии. В противоположность различным типам светской антрополо­гической философии, таким, как биоантропология, культурантропология и другие, она показывает, что философско-антропологические проблемы могут получить адекватное решение только в контексте религиозного мировоззрения, в соотнесении с христианским образом человека. В отличие от иных разновидностей религиозной антропологии, она трактует образ человека не как готовую онтологическую структуру, на основе которой можно изобразить драму существования человека в ее христианском понимании, а как такой, который указывает условия и возможности бытийной драмы, изображением и осмыслением которой занимаются другие разновидности религиозной антропологии, прежде всего теологическая антропология.

Рубежи столетий часто обозначают существенные вехи в эволюции религиозного сознания. Начало нового тысячелетия из-за человеческих трагедий XX века вновь отмечено кризисом христианской идеи. Конец века прояснил многие узловые точки христианского учения о человеке. Антроподицея «после Освенцима и ГУЛАГа» стала неизбежным фактом второй половины XX века.

Главный вопрос, поставленный ушедшим столетием: возможно ли бытие человека в современном мире, когда традиционные христианские ценности (а в более широком смысле — ценности общерелигиозные) полностью разрушены? И что в этом случае приходит на смену священному: парадоксальные формы обновленного религиозного сознания или же принципиальная установка на внерелигиозное «самостояние человека в мире»?

На исходе «антропологического переворота», начиная с рубежа веков, в европейской философии было намечено несколько взаимосвязанных попыток определения новых координат человеческого существования:

— Вводились уточнения в классические антропологические сюжеты, связанные с интерпретацией «человеческого измерения» гносеологической и онтологической проблематики (неокантианство, неогегельянство и др.).

— В разнообразных вариантах разрабатывалась своеобразная «идеология жизненного порыва», у истоков которой стоят имена Шопенгауэра, Ницше, Кьеркегора.

— Под эгидой психоаналитических размышлений — во всех основных вариантах современного психоанализа — формировался спектр концепций, главной задачей которых было расшифровать, понять скрытые до сей поры смыслы человеческого бытия.

Огромное значение имела экзистенциально-персоналистическая традиция, с ее значимыми выходами в пространство герменевтико-феноменологического анализа.

— Новейшие тенденции современного естествознания и современного богословия сделали необходимым расширение антропологической проблематики до космических масштабов, уяснение «космического предназначения» человечества — не в метафорическом, а во вполне реальном, нормативном смысле этого словосочетания.

— Под мощным психологическим влиянием как классического, так и «блан­кистского» марксизма развивалась социально-экономическая база антрополо­ги­ческой проблематики, что привело к рождению разноплановых школ социальной фило­софии — от фрейдо-марксизма до классического струк­турализма (См.: Уваров М.С. Пространства священного. Христианская антропология на рубеже веков.// Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 6. Вып. З (№20). 1998.— С.30-38).

Мы видим, что практически все основные направления философии века попали в сферу «антропологического поворота», привнося в этот водоворот философической мысли новые краски, смыслы, настроения. В большинстве течений философской мысли нашего времени эта проблема выдвигается на первое место. Так, она выступает в качестве теоретического ядра, вокруг которого организованы философские построения экзистенциалистов, феноменологов, персоналистов, фрейдистов, философов Франкфурте школы, представителей философской антропологии, «философии жизни» и различных философско-теологических доктрин. Эта тема не сходит с повестки дня международных философских конгрессов, постоянно затрагивается она и в энцикликах римских пап.

В современных религиозно-антропологических течениях сочетаются две противоположные тенденции: с одной стороны, установка на усвоение архаических мыслительных структур, идейно-мировоззренческих ориентаций, ценностных императивов, и с другой — тяготение к нетрадиционному, постмодернистскому философскому языку, к стилю рефлексии и способу философствования неклассического типа и к разрыву с философским наследием Нового Времени.

Эти тенденции к совмещению философской архаики со «сверхсов­ременностью» и модернизированной перспективой определяют мыслительные поля, в диапазоне которых движутся религиозно-антропологические учения в ситуации постмодерна. Таким образом, происходит постмодерновая «деконструк­ция», разрывается живая «связь времен», рушатся контакты с непосредственной философской традицией, а на этой основе возникают новые философемы о человеке, развернутые в измерениях рефлексии, «странных» и необычных не только с точки зрения философской классики, но и традиционной философии вообще. Как справедливо отмечает М.С.Уваров в своей статье «Религиозная антропология в ситуации постмодерна», «постмодернистские построения, несомненно, оказывают существенное влияние на религиозный дискурс. В результате чего, собственно, и возникает проблема: «религиозная антропология в ситуации постмодерна».