Ценностная ориентация и кризис идентичности в глобальном мире

Д.Кирюхин

Одним из следствий процесса глобализации, который сопровождает деперсонализация культуры, является кризис идентичности.

Как кажется на первый взгляд, доминирующее сегодня сомнение в том, что бытие необходимо обозначает единство (Г.Башляр), утверждение новой парадигмы полионтичности и, как следствие этого, поликультуральности, не должно порождать проблему идентичности. В то же время следует учитывать, что признание современным миросозерцанием существования онтоло­гически самостоятельных, нередуцируемых друг к другу реальностей свидетельствует про нарушение того смыслового единства, которое сформировалось на основе христианского мировоззрения, с его направ­ленностью на трансцендентное, абсолютное, или, вернее, про конс­титуирование нового смыслового единства.

Современная ситуация поликультурности, полионтичности, полипарадиг­мальности и подобн. характеризуется созданием многочисленных образований, являющихся «непрозрачными» друг для друга, что, вместе с тем, делает практически невозможным то гегелевское «бытие-в-признании» (Anerkanntsein) на основе общих интересов и ценностей, которое лежит в основе идентичности. Следствием этого является наблюдаемый сейчас кризис идентичности и, соответственно, актуализация традиции как основы для легитимации ценностей, конвенциональной морали.

Если раньше ценности были укоренены в абсолютном бытии, то сегодня, с утверждением полионтичности, утрачивается эта основа их легитимации. Соответственно, коренным образом меняется и социальная роль религии, которая в данном случае значима для нас как определенная традиция со своей собственной моральной аргументацией. Она уже больше не является детерминантом социальной человеческой деятельности, более не выступает как основная легитимирующая инстанция социальных институтов и отношений между ними. Можно наблюдать утрату религией «качества самоочевидной интерсубъективной вероятности» (П.Бергер), она все более замыкается в сфере личностного переживания, все большую значимость приобретает индивиду­альный религиозный опыт. Из принципа конституирования ценностной структуры, она, в связи со сменой общей направленности культуры с трансцендентного, абсолютного на случайное, событийное, переходит в принцип построения индивидуального мира, становясь сферой «субъективного сознания». Глобализация религии является одним из моментов общего процесса глобализации человечества, как всевозрастающей взаимозависимости и целостности, становления единого человеческого общества. Однако же это не только не исключает, но и во многом способствует развитию личностной религиозности как удержания себя в этой своеобразной тотали­таризации, отсюда и развитие новых локальных религиозных объединений, разных форм национальных религий как способ избежать этого обезличенного «ада тотальности» (Ж.Бодрийяр).

В современном мире каждая религия, каждая локальная традиция обязана считаться с внерелигиозными, вненациональными обще­челове­ческими ценностями, которые базируются на идее единства человечества как единства его судьбы, что, в определенном смысле, релятивизирует конвен­циональную мораль. Соответственно, претензия каждой религии на абсолютность провозгла­шаемых ею ценностей не может сосуществовать с признанием полионтичности, историчности онтологий.

Вместе с тем, именно эта ситуация порождает невозможность идентичности в условиях глобальной культуры. Данная культура, в основе возможности которой лежит трансцендирование отдельных субкультур за свои собственные границы, что в определенном смысле уравнивает все культуры в их значимости, является культурой без лица, культурой деперсонализованной с конвенционально легитимированными, а значит, и релятивными ценностями. И человеческая потребность в самовыражении в глобальном мире реализуется в дегумани­зированных формах. Именно поэтому сейчас так обострено стремление к сохранению собственной идентичности на основе традиционных ценностей, перерастающая зачастую в абсолютизацию трибалистских идеалов, развивается тенденция возрастания закрытости культур. Глобальный же этос, а значит, и новая возможность для идентичности, возможен на основе не механического взаимодействия, а диалога культур как их сознательного стремления преодоления своей «непрозрачности» для других.