Сова
Сова є амбівалентним символом. Це птах мудрості, але також мороку та смерті. Бувши атрибутом богині Афіни, сова символізує мудрість, пізнання. Сови мають здатність бачити вночі, бачити все навколо, не рухаючись з місця, а лиш повертаючи голову, у них мудрий проникливий погляд. Безшумний нічний політ, очі, що світяться, й жахливі крики вплинули на те, що сову пов'язували зі смертю й окультними силами. Її вважали птахом смерті в Древньому Єгипті, Індії, Центральній та Північній Америці, Китаї та Японії. Як нічний птах сова — символ смутку, туги та самітності. Крім того, вона уособлює спустошення й нещастя, темряву, ніч, дощ. У багатьох традиціях сови несуть загрозу, провіщають біду. На сов можуть перекидатися відьми, чаклуни, злі духи. Їй приписували дар пророцтва, можливо, через здатність бачити в темряві.
Колись сова була символом здатності не почувати страху перед темрявою, тобто знати таємниці, зазвичай приховані від смертних. Проте з часом, за пізньої античності та в середні віки, забобонність надала сові демонічного значення. Сьогодні це емблема проникливості та книжкової ерудиції.
В єгипетській системі ієрогліфів сова символізує смерть, ніч, холод та пасивність. Вона належить до царства нічного сонця, яке спустилося за обрій й перетинає озеро або море темряви.
В індуїзмі це емблема Ями, володаря царства мертвих. В Індії сову шанували як покровительку ночі й посланця загробного світу, покликаного проводжати душі в царство мертвих. Крім того, сова слугує верховною твариною богині Дурги, дружини Шиви в одній з її грізних іпостасей.
У Китаї сова відносилась до принципу «ян» й вважалася емблемою «жовтого пращура», культурного героя Хуан-Ді. Вона асоціювалася з блискавкою та громом, літнім сонцестоянням. З іншого боку, її пов'язували з жорстокістю, злом, злочином, смертю, невдячними дітьми. Сова присвячена ковалям; за древніх часів вона була покровителькою днів, коли ковалі кували мечі та чарівні дзеркала.
Для індіанців Північної Америки сова символізувала мудрість й пророцтво, вважалося, що вона може прийти на допомогу. Пір'я сови в головному уборі виконувало функції захисту.
У Древній Мексиці богиня дощу вшановувалась у вигляді священної сови. В ацтеків та майя сова символізувала певну демонічну нічну істоту, злі передвістя та була атрибутом бога підземного світу, вісником смерті чи провідником душ у потойбічному світі.
У Перу зустрічаються зображення жертовного ножа у формі півмісяця, на якому можна бачити божество з дзьобом сови чи пугача. Таким чином, символ сови чи пугача пов'язується зі смертю та жертвою.
У греко-римській традиції сова символізувала мудрість й була супутницею й атрибутом богині Афіни (Мінерви). Сова Афіни — птах нічний, птах темряви та лісу. Сова зустрічається в якості атрибуту алегоричних фігур Ночі та Сну. З совою пов'язана одна з мойр — Атропос («невідворотна»), що переривала нитку життя.
Із афінської традиції бере своє походження й мудра сова європейських казок та байок, й сова, що сидить на стосі книжок, — емблематичне зображення мудрості.
У християнстві сова символізувала сили темряви, запустіння, усамітнення, журбу, лихі вісті. Крик сови — це «пісня смерті». Як істота, що веде нічний спосіб життя й загалом загадкова, сова стала символом погані й чаклунства. Крім того, сова символізує самоту, вона фігурує в сценах, що зображують пустельників, які моляться. Однак віддавна вважається, що сову наділено мудрістю, у цій якості вона присутня на зображеннях св. Ієроніма. Є в сови й інше значення, в якому вона проявляється як атрибут Христа, який пожертвував собою заради Людства. Саме цим пояснюється присутність сови в сценах розп'яття.
У юдаїзмі нічний демон жіночої статі Лиліт (злий дух) зображується в товаристві сови.
Сова в слов'янстві відносилася до гурту нечистих птахів і наділялася демонічними властивостями. За повір'ями, поява сови біля хати провіщало смерть або пожежу. У шлюбній символіці вона виступає як символ удови чи старої діви. Символ сови використовувався й як оберіг. Сові також приписували роль хранительки підземних багатств, скарбів, розрив-трави, яка допомагає відмикати будь-які замки.
* * *
Пополь-Вух
Совы — посланцы Шибальбы
Пополь-Вух — священная книга народа майя. В ней рассказывается о двух братьях-близнецах, которые были приглашены в Шибальбу, Страну мертвых, чтобы сыграть в мяч с правителями подземного мира. Посланниками Шибальбы были совы: Чаби-Тукур Хуракан-Тукур, Какиш-Тукур и Холом-Тукур. Таковы были их имена, означавшие Сова-стрела, Одноногая сова, Сова-арара и Сова-голова.
«Чаби-Тукур был быстр как стрела Хуракан-Тукур имел только одну ногу, но у него были крылья; Какиш-Тукур имел красную спину и крылья, а у Холом-Тукура имелась только голова, ног не было, но имелись крылья».
Путешествие братьев, которых звали Хун-Хун-Ахпу и Вукуб-Хун-Ахпу привело их к гибели, они были принесены в жертву владыками Шибальбы. Голову Хун-Хун-Ахпу отрезали и поместили на дереве. И дерево, никогда раньше не приносившее плодов, вдруг все покрылось плодами, так что голову Хун-Хун-Ахпу уже нельзя было отличить от других плодов. Испуганные этим чудом владыки Шибальбы запретили кому-либо близко подходить к этому дереву.
«Вот рассказ о девушке, дочери владыки по имени Кучумакик.
До этой девушки, дочери владыки, также дошел рассказ об этом. Имя отца было Кучумакик, а имя девушки — Шкик. Когда она услышала рассказ о плодах на дереве, который постоянно рассказывал ее отец, она, слушая это, была очень изумлена.
«Почему я не могу пойти посмотреть на это дерево, о котором они столько говорят, — воскликнула девушка. — Я уверена, что плоды, разговоры о которых я постоянно слышу, должны быть очень вкусными».
И вот, девушка пошла совершенно одна и приблизилась к подножью дерева, росшего в Пукбаль-Чах.
— Ах, — воскликнула она, — что это за плоды, растущие на этом дереве? Разве не удивительно видеть, как оно покрыто плодами? Разве не вкусны эти плоды? Неужели я умру, неужели я погибну, если сорву один-единственный из этих плодов? — сказала девушка.
Тогда череп, находившийся среди ветвей дерева, заговорил и сказал:
— Что ты хочешь от дерева? Эти круглые предметы, покрывающие ветви дерева, всего лишь черепа. — Так говорила голова Хун-Хун-Ахпу, обращаясь к девушке.
— Ты, может быть, хочешь их? — добавила она.
— Да, я хочу их! — ответила девушка.
— Хорошо, — сказал череп. — Протяни ладонь своей правой руки сюда! Посмотрим!
— Пусть будет! — сказала девушка, выдвигая свою руку и протягивая ее прямо к черепу.
В этот момент череп выронил несколько капель слюны прямо в девичью ладонь. Она быстро и внимательно посмотрела на свою руку, но слюны, упавшей из черепа, на ее ладони уже не было.
— В моей слюне и влаге я дал тебе потомство, — сказал голос из дерева. — Теперь моя голова не нужна больше ни для чего; она только лишь череп без плоти. Таковы и головы великих владык, ибо только плоть есть то, что дает им приятный вид. И когда они умирают, люди пугаются при виде их костей. Такова же природа их сыновей, которая подобна влаге и слюне; их жизненная сущность, будь то сын владыки, сын мудреца или оратора. Они не теряют своей сущности, когда отходят, но завещают ее. Образ владыки, почтенного мудреца или оратора не должен исчезнуть или быть искоренен; он остается в тех дочерях и сыновьях, которых он порождает. Так должно быть! То же самое я сделал с тобой. Поднимись же на поверхность земли; ты не умрешь. Верь словам моим. Да будет это так! — сказала голова Хун-Хун-Ахпу и Вукуб-Хун-Ахпу.
И все то, что они сделали вместе, было воистину совершено по повелению Хуракана, Чипи-Какулха и Раша-Какулха.
После этого девушка возвратилась прямо домой, и много забот легло на нее. Она немедленно зачала сыновей в своем теле силою только слюны. Вот каким образом были порождены Хун-Ахпу и Шбаланке.
Итак, девушка возвратилась домой, и после того, как прошло шесть месяцев, ее отец, именовавшийся Кучумакик, заметил ее положение. И тогда девушка вспомнила слова, сказанные ей головой Хун-Хун-Ахпу, потому что даже ее отец увидел, что она ожидает потомства.
И тогда все владыки и Хун-Каме и Вукуб-Каме собрались на совет с Кучумакиком.
— Моя дочь действительно ждет ребенка, владыки, она беременна из-за чистого распутства, — воскликнул Кучумакик, когда он появился перед владыками.
— Хорошо, — сказали они, — вырви признание из ее рта, и если она откажется говорить, накажи ее. Пусть она будет уведена далеко отсюда и принесена в жертву.
— Хорошо, почтенные владыки, — ответил он. И тогда спросил Кучумакик у своей дочери:
— От кого эти дети, которых ты носишь в чреве, дочь моя? А она ответила:
— У меня нет ребенка, почтенный отец мой, потому что я не знала еще лица мужчины.
— Хорошо, — сказал он, — так ты, значит, действительно блудница. Возьмите ее и принесите ее в жертву, почтенные мужи, принесите мне ее сердце в тыквенной чаше; в этот же день оно должно трепетать в руках владык, — приказал он совам.
Четыре посланца взяли тыкву и отправились в путь, неся юную девушку на своих плечах. Они взяли с собой также и сверкающий каменный нож, предназначенный для ее заклания.
И она сказала им:
— Нет, не может быть, чтобы вы убили меня, о вестники, ведь то, что я ношу в чреве своем, — это не от бесчестия, а оно зародилось, когда я пошла подивиться на голову Хун-Хун-Ахпу, ту, что в Пукбаль-Чах. Вот поэтому вы не должны приносить меня в жертву, о вестники! — сказала девушка, обращаясь к ним.
— А что мы положим вместо твоего сердца? Так приказал нам твой отец: «Принесите ее сердце; владыки будут вертеть его так и сяк; им будет любопытно смотреть на него; они будут смотреть все вместе, как оно будет гореть. Итак, принесите ее сердце в чаше возможно быстрее, ее сердце, лежащее на дне чаши». Может быть, он не говорил так нам? Но что положим мы тогда в тыквенную чашу? Мы тоже хотим, чтобы ты не умерла, — сказали посланцы.
— Хорошо, но мое сердце не принадлежит им. Ни дом ваш не должен находиться здесь, ни вы не должны быть принуждаемы ими силой, чтобы убивать людей. Наступит время, воистину, когда действительные распутники будут в ваших руках, а в моих руках Хун-Каме и Вукуб-Каме. Им должна принадлежать только кровь и только череп; вот что будет отдано им. Никогда мое сердце не будет сожжено перед ними. Да будет так! Соберите то, что даст вам это дерево, — сказала девушка.
Красный сок, хлынувший из дерева, полился в чашу; и тотчас же он загустел и из него образовался комок; он блестел и имел форму сердца. Дерево дало сок, подобный крови, имевший вид настоящей крови. Тогда, кровь, или лучше сказать кровь красного дерева, сгустилась и образовала очень широкий блестящий слой внутри чаши, подобный свернувшейся крови. Так это дерево стало прославленным из-за девушки; оно называлось раньше «красное дерево кошенили», но с той поры оно получило имя «дерево крови», потому что сок его называется кровью.
— Вы будете теперь очень любимы, и все, что есть на земле, будет принадлежать вам, — сказала девушка совам.
— Хорошо, девушка. Итак, мы сейчас исполним приказанное нам, а затем укажем тебе дорогу туда, наверх, ты же продолжай свой путь как можно быстрей. Мы же пойдем и предъявим это изображение, эту замену вместо твоего сердца, владыкам, — сказали вестники.
Когда они появились перед владыками, все ожидали их с нетерпением.
— Кончили ли вы? — спросил Хун-Каме.
— Все кончено, владыки мои. Вот здесь на дне чаши находится ее сердце.
— Хорошо! Давайте посмотрим! — воскликнул Хун-Каме. И схватив его кончиками своих пальцев, он поднял сердце; оболочка разорвалась, и заструилась блестящая кровь, ярко-красного цвета.
— Разожгите огонь и положите его на уголья, — приказал Хун-Каме.
Как только они бросили его на огонь, обитатели Шибальбы начали принюхиваться и пододвинулись ближе к нему. Им очень нравилось благоухание, исходившее от сердца.
А в то время, пока они сидели и пристально смотрели на огонь, совы скрылись и показали девушке путь, и она радовалась, что поднимается из подземных глубин на поверхность земли. Совы же, указав ей путь, возвратились назад».
Источник: «Пополь-Вух», Научно-издательский центр «Ладомир» — «Наука», Москва, 1993 г., с.39-43.
* * *
Минерва
Как черная ночь глухая
полнотою мысли моей набухает!
— Все затихает
под сенью тени!
Как проникает темень
в игольное ушко сокровеннейших откровений,
глядя застывшей зеленью звездного взгляда!..
Темень, сова извечных загадок…
Хуан Рамон Хименес
(перевод с испанского Н. Горской)
* * *
Час свидания
Луна багряная плывет издалека,
Заводит марево причудливые пляски
Над сонной пустошью, кричит лягушка в ряске,
И пробегает дрожь по тени тростника.
Свернулись лилии холодными клубками,
Прямые тополя слились в одну черту
И цепью призраков уходят в темноту,
Искрятся заросли росой и светляками.
Вот совы прянули и вновь уплыли прочь,
Глухими крыльями волнуя темный воздух,
Вот и зенит уже в затеплившихся звездах,
Венера светлая встает, и это — Ночь.
Поль Верлен