Оптимизм и философия
Автори: Делия Стейнберг Гусман
Мы посвящаем эту беседу нашему ХХ веку – столь искушенному в несоответствиях. По нашим представлениям он характеризуется отдельными противоречиями, которые не всегда являются противоречиями.
К сожалению, от многократного употребления и злоупотребления слова стираются и постепенно утрачивают свое значение. Наша речь не только потеряла свое содержание, она стала бесполезной. Взамен качества, позволявшего нам понимать друг друга, обмениваться мыслями, появилось нечто эмоциональное, субъективное, выдуманное.
На самом деле, слова уже не имеют рационального значения, но появились значения, связанные с образами. Мы сейчас заменили разум эмоциями, мышление – воображением. Я подчеркиваю это, чтобы показать, до какой степени язык образов, являющийся результатом прогрессирующего упадка разума, подорвал нашу способность проникать в суть понятий. Поэтому мы не знаем точно ни того, что такое оптимизм, ни того, что такое философия, ни того, как соотнести эти понятия. Предполагается, что философ, познавший жизнь, не может быть оптимистом. Но почему не может? Если философия – это любовь к мудрости, если это поиск знания ради того, чтобы разрешить глобальные вопросы существования, тогда философу нужно быть оптимистом, поскольку любое подлинное исследование обогащает. Очень важно, чтобы этот поиск был искренним, реальным, эффективным; это не только занятия исследованием, но искреннее желание найти ответ, настоящая потребность и жажда души, которая хочет познавать и с пользой применять то, что уже известно.
Что такое оптимизм?
Если мы говорим, что философу необходим здоровый оптимизм, было бы хорошо начать с его определения, уточнив также понятие его противоположности, которую мы называем пессимизмом. Говорят, что быть оптимистом – значит верить не только в «хорошее», но и в «лучшее». Оптимист не удовлетворяется достигнутым, желая чего-то лучшего, совершенного.
Оптимист – это преимущественно тот, кто считает, что наш мир безупречен, учитывая его происхождение от совершенного Бога-Создателя, и что мы, люди, живущие в нем, также единственны и неповторимы. Позиция веры в то, что этот мир лучший (или, по крайней мере, самый подходящий для нашей эволюции), поддерживалась многими философами в течение всей истории. Например, таким великим философом, как Платон. Философы Александрийской Школы, а среди них Плотин, также были оптимистами. Однако, чтобы прийти к оптимизму и к истокам жизни, они разрушили ряд факторов собственной личности, которые не позволяли им видеть этот принцип, дающий им ощущение уверенности. Св. Ансельм и Св. Фома тоже были оптимистами. Что значило для них быть оптимистами? Может быть, мечтать об абсолютном совершенстве? Было ли это погружением в воображаемые химеры?
Для мыслителей философских школ, о которых мы упоминали, быть оптимистом означало найти смысл жизни; знать, что жить – это расти, развиваться, подчиняться циклам, которые ведут к цели; знать, что жизнь не случайна: она не идет как попало, и в конце пути то, что мы считаем «хорошим», обязательно восторжествует над «плохим». Но так как не все философы представляли себе жизнь с позиций эволюции, возникла абсолютно логичная реакция – пессимизм. Мыслителям-пессимистам неважно, что будет происходить завтра, их не интересует, что в будущем добро победит зло. Значимым является «сегодня»: поскольку сегодня есть страдания, боль, ошибки, нет основания быть оптимистом. Именно это позволило Вольтеру сказать, что оптимизм – вера дураков.
Философия и противоположности
Мы встретились с двумя позициями, которые кажутся непримиримыми. Это уже не философия и оптимизм; с одной стороны – оптимизм, а с другой – пессимизм.
Попытаемся обосновать философский оптимизм, не желая занимать центристскую позицию, так как считаем возможным совместить две эти противоположности, кажущиеся непримиримыми.
С непосредственностью философа-ребенка, как говорил Аристотель, спросим себя: совершенен ли мир, в котором мы живем и частью которого являемся? Если честно, то нужно признаться, что нет.
Этот мир несовершенен; в нем не все плохо, но он – не лучший из миров. Мы могли бы поставить вопрос по-другому: может ли этот мир стать лучше? Или, точнее говоря, может ли он прийти к совершенству? Скажем так: наш мир может стать лучше. Но эта возможность предполагает действия. Другими словами, мы говорим одновременно об оптимизме философском и практическом.
Позиция философского оптимизма такова: если вещи несовершенны, их, как минимум, можно привести в порядок. И это не подчиняется чему-то невидимому, не зависит от чего-то такого, что нисходит сверху, а зависит только от нас, обусловлено нашими усилиями, нашими руками, нашими мыслями, представлениями, оценками, нашей философской способностью любить мудрость, не довольствуясь тем, что любим ее, а стараясь стать все мудрее. Когда Пифагор сказал, что он – не мудрец, sophos, а только filosophos, он сформулировал теорию философского оптимизма. Он не только выразил его в словах – он жил в соответствии с этим. Пифагор называл себя философом – любящим мудрость, ищущим мудрость, и посвятил всю свою жизнь поиску истины и воплощению ее в жизнь. И таким образом он продемонстрировал оптимизм, но не иллюзорный, а реальный.
Многочисленные научные работы говорят нам, что вопрос о том, быть оптимистом или пессимистом в жизни, никак не связан с философским оптимизмом, благодаря которому мы становимся лучше; они относят этот вопрос к области психологического, к субъективно эмоциональному. Действительно, если человек поникший, грустный, слабый, более вероятно, что он будет пессимистом, поскольку его собственное психологическое состояние приводит к страху перед жизнью и всеми ее последствиями. И, наоборот, если у человека противоположный характер, ему не составляет труда бороться с трудностями, находить общее с другими людьми, разрешать все проблемы исходя из оптимистического настроя. Однако, все не так просто. Пессимизм и оптимизм не сводятся, по нашему мнению, сугубо к психологии, где все зависит от настроения или характера. Мы считаем, что есть ментальные и духовные факторы, которые также оказывают влияние на формирование оптимистической или пессимистической жизненной позиции.
Пессимизм
Материализм – причина пессимизма. Склонность рассматривать существование как нечто чисто материальное – это одна из тенденций, порождающих пессимизм. Доводы логичны: если мир абсолютно материален, то все видимое нами, все окружающее нас – все незначительно, и от этого нечего ожидать. Повседневная жизнь, полная боли, страданий, безнадежности, голода, смерти, коррупции, катастроф, войн, несчастных случаев, не сулит нам ничего хорошего.
Тот, кто строит свои представления на основе материального, легко может прийти к пессимизму, потому что для него быть счастливым – значит иметь конкретные вещи, которые, являясь материальными, не вечны, преходящи. Считается важным что-то иметь, но, когда уже чем-то обзавелся, появляется большой страх все это потерять, внутреннее отчаяние из-за того, что приобретенное тут же может ускользнуть из рук. Мы даже не успеваем насладиться тем, что имеем, так как постоянно задаем себе вопрос: а надолго ли?
Помимо материального благополучия, желание иметь распространяется на сферу чувств. Если мы любим человека, но любим его с тем же материалистическим подходом, то каждый день спрашиваем себя: насколько нас любят, как долго нас будут любить, возможно ли, что всю жизнь? Итак, мы видим, как ментальное представление, доминирующее в последние годы, может жизнь сделать пессимистической. Рассмотрим другие факторы, которые маскируются под духовные и тоже приводят к пессимизму.
Существует тенденция к пессимизму псевдо-эзотерического характера, связанная с неправильно понятыми философскими идеями, пришедшими с Дальнего Востока – дальнего и во времени и в пространстве. Особенно часто встречается в публикациях слово «карма». Напомним вкратце, что карма – это закон, который, как считают восточные философы, лежит в основе развития жизни. Его назвали «законом причины и следствия», так как все, что возникает во Вселенной, внутренне взаимосвязано, все события являются звеньями одной цепи. Таким образом, все происходящее взаимообусловлено – одно зависит от другого. Эта концепция, плохо интерпретированная, может привести к пессимизму, так как все, что с нами происходит, есть «карма». Зачем что-то исправлять, какой смысл бороться, для чего подниматься над самим собой, если все – «карма»? Как видим, из-за искажения философских идей или духовных учений можно также прийти к пессимизму, который обращается в апатию, инерцию, смерть при жизни.
Философский оптимизм
Вернемся к философскому оптимизму. Мы убеждены в том, что никто не может быть абсолютным оптимистом в своей жизни, так как все мы иногда страдаем, испытываем боль, но нет и абсолютных пессимистов, потому что мы продолжаем сражаться, невзирая на огорчения.
Начнем с низшего, материального. При правильном восприятии материя может привести к оптимистическому взгляду на жизнь. Достаточно посмотреть вокруг, пристально, но не равнодушно наблюдая красоту и совершенство всего, что с заботой и вниманием создано во Вселенной, как бы мало мы о ней не знали. Это законы, которые правят материей, организуют ее, и поэтому ее превосходят. Материя отражает красоту. Хотя материя сама по себе темна, тяжела и тленна, она должна служить для того, чтобы радовать сердце уже одним фактом присутствия в ней чего-то высшего, того, что ее очищает, возвышает, того, что порождает красота своим прикосновением. Перейдем на психологический план. Все мы переживаем, ощущаем боль. Ряд восточных философов (как мы только что видели), которые, сами того не желая, породили пессимизм и материализм, на самом деле учили нас гораздо более важному: страдание, боль – это двигатель сознания. Без страдания мы не воспринимаем окружающей действительности, ничто нас не трогает.
Боль и страдание – это не зло и не повод быть пессимистом. Их надо рассматривать, по выражению стоиков, как Школу Жизни. Это означает: воспринимать страдания как форму обучения, каждый раз из этого испытания выходить омытыми и очищенными, убедившись, что способны получать собственный опыт, и после перенесенных страданий становиться немного лучше, чем раньше.
Мы привыкли думать, что страдаем; мы жалуемся на жизнь, так как не всегда добиваемся всего, что считаем необходимым. Есть две возможности. Если нечто жизненно важно, правильно, честно, благородно для нас и мы убеждены, что это нам нужно, то ищем и добиваемся этого, работая ради его осуществления. Если горячо желаемое нами – лишь результат временного увлечения, если мы только думаем, что жаждем, а на самом деле это желание не идет из глубины души, то лучше от него отказаться. Нет потребности – нет страдания, нет ложных амбиций, которые нужно удовлетворять, – опять же нет страдания.
Не так просто определить, когда то, к чему мы стремимся глубоко, подлинно, а когда – нет. Надо спросить себя, насколько устойчива эта потребность, насколько глубоко внутри себя несем это желание, стало ли оно частью нашего существа, подобно ли оно той страсти к знанию, к мудрости, с которой мы встаем и ложимся, которую имеем в виду, когда говорим о «философии».
Если потребность длительна, если она сохраняется, то она исходит из души. Если эта потребность – временный каприз, прихоть, достаточно не думать о ней, чтобы со временем это желание пропало. Стало быть, боль и страдания, связанные с нашими амбициями, обучают и воспитывают нас, шлифуют нас, сглаживая те внешние потребности, которые не исходят из нашей сути.
Переходим на более высокий план: оптимизм в аспекте ментальном и рациональном.
Оптимизм, так понимаемый, трансформируется в веру, в достоверные и прочные убеждения, придающие смысл жизни, являющиеся опорой существования. Если пытаемся понять, «снимая вуали», законы Природы, принципы в человеке, если действительно пытаемся понять происходящее вокруг нас, то, без сомнения, приходим к выводу, что все имеет смысл, и этот смысл дает нам уверенность и стабильность.
Древние говорили, что «знать – значит мочь», а «мочь» – это упражнять свою волю. Никто из тех, кто имеет сильную волю и использует ее для выполнения даже небольших задач, не может чувствовать себя пессимистом.
Энтузиазм
Невозможно быть пессимистом в сфере духовного. Мы должны оставить в стороне все идеи, которые сталкиваются в нас как добро и зло, стараться избегать того, чтобы в нас сосуществовали Бог и дьявол, хорошее и плохое. Антагонистические ценности ведут борьбу внутри нас, превращая нас в наблюдателей, что приводит к сомнениям и страданиям, к состоянию постоянной неуверенности. Не существует Бога и дьявола – есть только Бог. Нет добра и зла – есть добро. Дело в том, что добро имеет возможность выражать себя столь разными способами, что иногда мы этого не понимаем и в силу своего невежества называем это злом.
Представим себе фокус света, который мы называем Добром. Из этого фокуса, как из высшего источника, свет изливается на всю Вселенную. Если нам удастся оказаться возле точки, из которой расходятся лучи, и мы приблизим к ней руку, то на руку попадет максимальное количество тепловой и световой энергии. Если же мы окажемся на значительном расстоянии от светового пучка, то поверхность руки получит меньше энергии, поскольку она рассеялась, распространяясь во все стороны. Зла не существует в мире, оно заключается в нашем невежестве. Зло просто означает не знать, не видеть, не понимать; зло – это страдание, потому что надо научиться; зло – это боль, вызванная неспособностью заметить, что сделали неправильный шаг.
Рассмотрев элементы философского оптимизма, мы, я думаю, приблизились к древней концепции, которую греки называли «энтузиазмом».
«Энтузиазм» – «en Theos», «Theos en», «Бог в», «Бог внутри», «Бог в человеке». Чувствовать божественное инкрустированным в себе, испытывать счастье от знания, что мы представляем собой нечто большее, чем скорлупа из материи, в которую погружены; ощущать гордость от осознания себя частью того, что выше всех ограничений времени.
Энтузиазм – это не пустой оптимизм, не поверхностная радость. Энтузиазм – это нечто внутреннее, находящееся в глубине души. Это то, что побуждает человека петь, молиться, любоваться Природой, искать Бога среди деревьев, в полете птиц, в перемещении облаков. Все это – энтузиазм, что гораздо больше, чем оптимизм.
Нам много раз говорили, что оптимисты смешны. И не только по выражению Вольтера – так считают многие в XX веке. Нам говорят, что оптимизм -это философия, рассчитанная на будущее , но она не годится для настоящего. Оптимизм будет полезен только потом, так как он предполагает лучшее в будущем.
Мы считаем, что это не правильно. Оптимизм возможен в любых временных измерениях: когда он превращается в энтузиазм, нет ни одной частицы времени и пространства, куда бы он не проник.
Оптимизм затрагивает и прошлое. Прошлое свидетельствует, что история циклична, и мы по забывчивости или небрежности воспроизводим те же самые ситуации, впадаем в те же ошибки или повторяем те же успехи, но – от повторения к повторению – чуть-чуть растем. Прошлое учит нас, что бывали времена, когда Истина, Красота, Справедливость, Единство ясно проявлялись в материи. Но бывало, что все эти принципы уходили из конкретного мира, потому что не было каналов, через которые они могли бы проявляться.
Оптимизм есть в настоящем, потому что свой энтузиазм мы выражаем не вчера и не завтра, а сегодня, здесь и сейчас, и проявляем энтузиазм, невзирая на трудности, я бы сказала – даже благодаря им. Чему бы служил энтузиазм, зачем быть надежным, волевым и решительным, если на пути никогда не встречались бы препятствия? Тем более что мы ежедневно на них натыкаемся, стоит только протянуть руку. Но, несмотря на это и благодаря этому, мы остаемся энтузиастами, так как корни Вселенной пробудились в человеке.
Оптимизм – в будущем, но не как мечта или утопия, в которой можно укрыться. Нас не интересуют грезы о лучшем будущем, уводящие нас от всего, что происходит в настоящем. Энтузиазм, оптимизм по отношению к будущему, есть нечто совершенно другое. Это уверенность, которая существует сейчас; это реальный опыт, активное чувство, ясное, глубокое, которое омывает все существо человека. Быть энтузиастом – это значит жить в будущем уже сейчас. Чувствовать, что этот мир, новый и лучший, о котором мы столько раз говорили, – это не что-то далекое и недоступное. Ясно и определенно ощущать, что этот Мир, Новый и Лучший, отделен от нас лишь густой вуалью, и достаточно коснуться этой вуали, чтобы обнаружить, что будущее находится здесь, мы дали ему жизнь и сделали его настоящим.
Энтузиазм есть пламя, которое полыхает в сердце человека и которое позволяет ему творить историю всегда – раньше, сейчас и потом.
Статья по материалам лекции, прочитанной в 1979 г. в Мадриде
Источник изображений: Kaique Rocha from Pexels, George Shervashidze from Pexels, Min An from Pexels