Сковорода Григорий
Григорий Сковорода
(1722 – 1794)
Григорий Саввич Сковорода – украинский философ, мистик, поэт. На мировозрение Сковороды оказало воздействие творчество Феофана Прокоповича и Ломоносова. Наследовал гелиоцентрическое учение Коперника. Его этические проповеди были облечены в религиозную форму, связаны с поисками религии “любви и добродетели”.
“Весь мир спит”, – констатировал больше двух столетий назад Григорий Сковорода. “И еще долго спать, если не прозреет, что материя – это тьма и обман, если ее не оживляет свет Духа”.
Всю свою жизнь посвятил Григорий Сковорода поиску и обретению света духа, поискам истины. Выходец из бедной семьи, он стал одним из образованнейших людей своего времени, мыслителем, писателем, педагогом и музыкантом, знатоком античности и средневековья.
О его образе жизни, отличном от других людей, которые не искали царства божьего, его любимый ученик и первый биограф Михаил Ковалинский вспоминал:
“Отличный образ его мыслей, учения, жизни скоро обратил к нему внимание всего общества. Он одевался пристойно, но просто; пищу имел состоящую из зелий, плодов и молочных приправ; употреблял оную ввечору по захождении солнца, мяса и рыбы не вкушал не по суеверию, а по внутреннему своему расположению. Для сна отделял от времени своего не более четырех часов в сутки; вставал до зари и когда позволяла погода, всегда ходил пешком за город прогуливаться на чистый воздух и в сады. Всегда весел, бодр, подвижен, воздержан, целомудр, всем доволен, благодушествующ, унижен перед всеми, словоохотен, где непринужден говорить, из всего выводящий нравоучение, почтителен ко всякому состоянию людей, посещал больных, утешал печальных, разделял последнее с неимущими, выбирал и любил друзей по сердцу их, имел набожество без суеверия, ученость без кичения, обхождение без лести”.
Биография
Родился Григорий Сковорода на Полтавщине 22 ноября 1722 года в семье малоземельного казака Савы Сковороды. Позже Сковорода любил называть себя Григорием Вар - Савою, то есть Сыном Покоя.
“Григорий на седьмом году от рождения отличался наклонностью к набожности, талантом к музыке, охотою к наукам, твердостью духа. В церкви он добровольно ходил на крилос и пел чудесно, приятно.”
По обычаю своего времени Григорий закончил четырехлетнюю дьяковскую школу и в шестнадцатилетнем возрасте поступил в Киево-Могилянскую Академию.
Киевская Академия была первым высшим учебным заведением на Украине. Ее основатель – Петро Могила в 1631 году объединил братскую школу с школой Киево-Печерской Лавры в единый Киево-Могилянский Коллегиум, который с 1694 года приобрел статус Академии. Петро Могила обеспечивал академическую библиотеку лучшими изданиями, литературой различных религиозных и философских течений, приглашал из Европы лучших профессоров.
Академия стала центром духовной жизни Украины, не уступавшим по уровню преподавания высшим учебным заведениям Европы того времени. Ее студентов можно было встретить в крупнейших университетских центрах – Сорбонне и Болоньи, Кракове и Праге, Гейдельберге и Галле.
В Академии удалось создать ту интеллектуальную атмосферу, в которой нашли свое развитие классические гуманитарные науки. В первых четырех классах преподавали аналогию, инфиму, грамматику и синтаксиму. Успешно перешедшие в пятый класс становились студентами и в течении восьми лет изучали пиитику, риторику, занимались философией, богословием. В целом, обучение в Академии продолжалось 12 лет. Кроме обязательных дисциплин Сковорода овладел немецким и польским языками, в совершенстве знал латынь, греческий и древнееврейский. Он читал в оригинале и хорошо знал произведения Пифагора, Сократа, Платона, Аристотеля, Эпикура и Плутарха, Сенеки, Марка Аврелия, Цицерона, Горация и Вергилия.
Пребывание Сковороды в Академии продолжалось с перерывами почти 20 лет. Время от времени он отвлекался от учебы: был и певчим императорской капеллы в Петербурге, путешествовал по Европе, преподавал в Переяславском Коллегиуме, но всегда возвращался к своей Alma Mater.
В письме к своему ученику Михаилу Ковалинскому он писал: “Пусть также всегда живут в твоей душе и такие слова Плиния – потеряно то время, которое ты не употребил для учебы.”
Перечисляя круг дальнейших занятий Сковороды, можно вспомнить его учительство в имении Томаров, посещение Троице-Сергиевой Лавры, 10-летнюю преподавательскую работу в Харьковском Коллегиуме. К Харьковскому его периоду его жизни принадлежат “Байки харьковские”, курс лекций по этике, Философские трактаты и диалоги.
Именно тут Сковорода познакомился со своим будущим учеником – Михаилом Ковалинским. Юноша не сразу принял своего учителя, он не смел и думать, что достоин его дружбы, хотя с увлечением, удивлением и уважением относился к его образу жизни и философским идеям.
Лишь чудесное видение, которое приснилось Ковалинскому убедило его в необходимости покориться судьбе. Он воспринял встречу со Сковородой не как рациональный жизненный факт, а как предопределенность. Лишь когда Ковалинский “пришел во видения и откровения Господня”, их дружба поднялась на вершины мистической действительности.
Сковорода направлял Ковалинского в его философском поиске, делился своими мыслями, учил философии как практической морали, писал письма, наполненные участием.
Истинным счастьем для философа стала это дружба, и в ученике он видел свое продолжение. Дружба, писал Сковорода – “мое единственное утешение и мое сокровище, ее я ценю больше. чем пирамиды, мавзолеи и другие царские памятники”. Но мир, который не поймал Сковороду, забрал самое ценное для учителя – наиспособнейшего его ученика.
Касаясь мистики в жизни философа, нельзя не вспомнить описанный Ковалинским из воспоминаний Сковороды факт мистического переживания, которое случилось с ним на 48 году жизни. Это был 1770 год. Сковорода уже третий месяц пребывает в Китаевской пустыни у своего родственника Иустина:
“Вдруг приметил в себе внутренне движение духа непонятное, побуждающее его ехать из Киева. Видя нерасположение Иустина к отпуску его, пошел он в Киев к приятелям попросить, чтобы отправили его в Украину. Те удерживают: он отговаривается, что ему дух настоятельно велит удалиться из Киева. Между сим пошел он на Подол, нижний Город в Киеве, пришед на гору, откуда сходят на Подол, вдруг, остановясь, почувствовал он обонянием такой сильный запах мертвых трупов, что перенесть не мог и тот час поворотился домой. Дух убедительно погнал его из города и он отправился в путь на другой же день. Через две недели в Охтырке получили известие, что в Киеве моровая язва, о которой в бытность его и не слышно было и что город заперт уже”.
Когда Сковорода узнал об этом, его охватило переживание, которое наложило отпечаток на дальнейшую жизнь философа. “Сердце его дотоле почитавшее Бога аки раб, оттоле возлюбило его аки друг”.
“Мир ловил меня, но не поймал”
Все это время мир ловил Сковороду. Ему предлагали и высокие мирские посты и духовную карьеру. Но он оставался верен своим принципам, отстаивал свою личную свободу и индивидуальность, не поддаваясь соблазнам мира.
“Хватит бродить по свету! Время пристать в гавань, нам известны твои таланты. Святая Лавра примет тебя, как мать свое дитя, ты будешь столпом церкви и украшением обители.
Ах, преподобные! – возразил он пылко, – Я столпотворение умножать собою не хочу, достаточно и вас, столпов неотесанных, в храме Божьем.”
На вопрос харьковского губернатора Щербинина, почему Сковорода не возьмется за какое-то дело, он ответил, что мир подобен театру и что действующее лицо не за знатность роли, а за успешную игру хвалится.
“Я долго раздумывал над этим и после долгого испытания себя увидел, что не смогу сыграть в театре мира никакого лица успешно, кроме низкого, простого, безобидного и одинокого. Я сию роль выбрал, взял и удовлетворен.”
Обладая независимыми взглядами и собственными подходами к преподаванию, Сковорода не нашел общего языка языка с руководством Харьковского коллегиума. Это было последнее место работы ученого и педагога. С тех пор он становится странствующим философом, без занятий, дающих средства к существованию.
Преподавание в Харькове было последней попыткой идти обычной дорогой, и в то же время – толчком, благодаря которому в насыщенном растворе многолетних исканий началась быстрая и окончательная кристаллизация.
В его жизни начинается почти тридцатилетний период путешествий, аскетической отреченности от всех соблазнов мирской жизни. Отказываясь от желания устроиться в жизни, Сковорода окончательно переводит жизнь свою во внутренние измерения, становится странником – птицей перелетной.
Посох путника – это глубокий символ его духа. Он брал Библию, флейту и отправлялся все дальше и дальше. Серая свита, сапоги про запас и несколько подшивок работ – вот из чего состояло все его имущество. Непрестанное странствие стало единственным делом его жизни, выражением его религиозности. Оно стало добровольным подвигом отречения от тех обычных условий жизни, которые являются помехой внутренней жизни духа.
Быть странником, ощущать себя в этом мире странника и смотреть на все вокруг, как смотрит случайный прохожий – это значит оставаться равнодушным ко всему, что встречается на пути, знать, что как все это появилось на миг, так через миг все и исчезнет, убедиться, что нет в мире ничего вечного и постоянного, что все течет и исчезает. Ему вечно нужно идти и идти в неизвестные дали, помня о последней цели, об отчем доме, где ждет усталого путника покой вечных суббот!
Странник не знает никаких привязанностей, для него нет ничего тут а все там, по ту сторону, в будущем. Странствуя физически, Сковорода метафизически входит в себя, возвращается в дом свой и находит свою внутреннюю сущность.
Вне тела, выше тела хотел бы жить философ, он хотел бы жить трансцендентной жизнью, не иметь никакой собственности, даже тела своего. Потому что тот, кого гнетет вес преходящих вещей не может быть свободным и духовным.
Для него главным было быть, а не иметь, потому, что истинное совершенство человека не в том, что он имеет, а в том, что он собой представляет.
Умер Сковорода на рассвете в воскресение 9 ноября 1794 года в селе Ивановка в имении знакомого помещика. Незадолго до смерти Сковорода сам выкопал себе могилу возле рощи под липой и завещал сделать на могиле надпись: “Мир ловил меня, но не поймал”, что и было исполнено.
Философ с “крепкою душою и мирным сердцем”. Какими же были его философия, его внутренний мир, его путь поиска истины?
Его философское учение создавалось под влиянием многих источников и потому имеет достаточно сложный характер. Чаще всего Сковорода обращается в своих размышлениях к высказываниям представителей таких школ, как пифагорейцы, киники, киренаики, стоики, скептики. Во взглядах на проблемы морали и этики авторитетами для Сковороды являются Пифагор, Диоген, Сократ, а сама его философская система сформировалась под влиянием Платона и неоплатоников. Широко использовал Сковорода также идеи отечественных просветителей С.Полоцкого, Ф.Прокоповича, П.Могилы, Д.Туптала и народное творчество: мифы, сказки, пословицы.
В своих трудах Григорий Сковорода учил, что существуют три мира: один большой и два малых. Большой мир – Вселенная – Макрокосмос, состоящий из множества миров. Второй – Микрокосмос – мирок или человек. И третий – мир символов – или Библия. Идеи, почерпнутые Сковородой из Библии, присутствовали во всей его философской системе.
Сковорода признает, что “Библия есть наисовершеннеший и наимудрейший орган”, “она – аптека, наполненная божьей премудростью для лечения душевного мира, не исцеленного никакими земными лекарствами”. В символическом мире Библии собраны фигуры всех небесных, земных и подземных предметов, которые ведут человеческую мысль к понятию вечного.
Каждый из этих трех миров имеет две натуры: материальную – видимую – разрозненную, преходящую – и невидимую – вечную, единую, духовную. “Эта невидимая натура или Бог, все живое пронизывает и поддерживает, везде всегда есть, был и будет.” Первичной является невидимая, духовная натура, видимая же натура является только вечною тенью Бога.
Свойственные всем людям поиски счастья привели Сковороду к пониманию, что настоящее блаженство человека не в погоне за преходящими благами внешнего мира, а в познании себя, приобретении божественной мудрости и в сродном труде. Именно работа по душе гармонизирует отношения человека со Вселенной. “Нет горшей муки, чем болеть мыслями, а болеют мысли, лишаясь врожденного дела”.
Тот, кто познал себя (то есть образ Бога в своей душе), кто отрекся от эгоистической собственной воли, кто сделал себя проводником воли Божественной, становится Сыном Божьим – Вечным Человеком не подвластным ни греху, ни страданию, человеком, у которого “совесть, как чистый хрусталь”.
Цитаты
|
Весь мір состоит из двух натур: одна – видимая, другая – невидимая. ••• Сія невидимая натура, или Бог, всю тварь проницает и содержит; вездъ всегда был, есть и будет. Напримър, тъло человечъское видно,но проницающій и содержащій оное ум не виден. (1, 145) ••• Многія тълесные необходимости ожидают тебе, и не там щастіе, а для серца твоего едино есть на потребу, и там Бог и счастіе, не далече оно. Близ есть. В серцъ и в душъ твоей. (1,145) ••• Въчная сія премудрость божія во всъх въках и народах неумолкно продолжает ръчь свою, и она не иное что есть, как повсем[ъ]ственнаго естества божія невидимое лицо и живое слово, тайно ко всем нам внутрь гремящее. Но не хотим слушать совътов ея, одни за лишеніем слуха, а самая большая часть – по нещастному упрямству, от худаго зависящему воспитания. ••• Вся десятословія сила вмъщается в одном сем имени любовь. ••• Оно (благочестие) есть спокойное в душъ дыханіе и въяніе святаго духа. ••• Всяк рожденный есть в мырє сем пришелец, слєпый или просвєщенный. Не прекрасный ли храм премудраго Бога мыр сей? Суть же тры мыры. Первый есть всеобщій и мыр обительный, гдє все рожденное обитает. Сей составлен из безчисленных мыр-мыров и есть великій мыр. Другіи два суть частныи и малыи мыры. Первый мікрокозм, сирєчь – мырик, мирок, или человек. Вторый мыр симболичный, сирєчь Библіа. Во обительном коем-либо мырє солнце есть оком его, и око убо есть солнцем. А как солнце есть глава мыра, тогда не дивно, что человєк назван мікрокосм, сирєчь маленькій мы. А Бібліа есть симболичный мыр, затєм что в ней собранныя небесных, земных и преисподних тварей фигуры, дабы они были монументами, ведущими мысль нашу в понятіе вєчныя натуры, утаенныя в тлєнной так, как рисунок в красках своих. (2, 243) ••• Вєчность есть твердь, вездє всегда во всем твердо стоящая, и всю тлєнь, как одежду, носящая, всякаго раздєленія и осязанія чуждая. Она-то есть истина и нетлєніе. Видиш, что свєт премудрости тогда входит в душу, когда человєк два естества познавает: тлєнное и вєчное. (2, 243) ••• Всє тры мыры состоят из двох едино составляющих естеств, называемых матеріа и форма. Сіи формы у Платона называются идеи, сирєчь видєнія, виды, образы. Они суть первородные мыры нерукотворнныя, тайныя веревки, преходящую сєнь, или матєрію содержащія. Во великом и в малом мыре вещественный вид дает знать о утаенных под ним формах, или вєчных образах. Такожде и в симболичном, или біблічном, мырє собраніе тварей составляет материю… Но Божіе естество, куда знаменіем своим ведет тварь, есть форма. Убо и в сем мырє есть матеріа и форма, сирєчь плоть и дух, стєньи истина, смерть и жизнь. (2, 245) ••• Мыр сей и всє мыры, если они безчимленны, есть тєнь Божія. Она изчезает из виду по част, не стоит постоянно и в различныя формы преобразуется видь, однако же никогда не отлучаясь от своего живаго древа. (2, 254) |
Литература:
1. Сковорода Г. С. “Полное собрание сочмнений в двух томах” Т1, К, 1973
2. “Історія філософії України. Хрестоматія: навчальний посібник” К, 1993
3. Горський В. С. “Історія української філософії. Курс лекцій” К, 1997